«Оборотная сторона медали» — это что-то вроде преимущественно сухопутной интермедии между двумя соседними в цикле морскими романами. В этом смысле она напоминает ещё одну по

большей части сухопутную главу в истории Обри и Мэтьюрина — «Капитана первого ранга». Хотя в «Капитане» и морская часть занимала немало места — все мы помним рейд «Поликреста» и захват французского корвета под огнём береговых батарей, — здесь же морская часть ограничивается, по сути, погоней за «Спартаном». В этой связи интересен Обри в непривычной ему сухопутной среде — Обри как муж, отец и хозяин Эшгроу-коттеджа.

В рецензии есть один лёгкий спойлер, но что поделать — без него рассуждать о впечатлении, которое произвела на меня эта книга, невозможно.

Если «На краю земли» — это книга о том, как капитан Обри постоянно терял свой корабль, то «Оборотная сторона медали» — это повесть о семейных неурядицах, возникших в жизни обоих героев. Завязка сюжета получилась оочень интересной. Не буду рассказывать подробно, но замечу, что в тихое семейное счастье капитана Обри прорвалось напоминание о его бурной молодости.

Генерал Обри, хоть и появляется здесь собственной персоной всего один раз, успевает показать себя не только отвратительным отцом, но и по-настоящему бессердечной сволочью, что надеется отсидеться за спиной сына и сбежать от последствий заваренной им самим каши. Вообще, если говорить о старом Обри и о том, почему Джек не испытывает к нему никакой привязанности (хотя добрые чувства к отцу у него всё же есть), то дело тут даже не в будущем наследстве, от которого, из-за второго брака отца, Джек получит чуть больше, чем шиш. В конце концов, благодаря своей удаче, храбрости, профессионализму и упорству (именно в такой последовательности) капитан Обри уже сколотил себе собственное состояние и теперь сидит на такой куче призовых денег (из которой периодически что-то утаскивают кредиторы, прожектёры, адвокаты и торговцы порохом), что она вполне может заменить ему обсерваторию для астрономических наблюдений. И не в том, что Джек всю юность провёл в море, и мало с отцом-то общался. Тут дело в обычной человеческой доброте и родительской ответственности — ничем из этого Обри-старший не обладает.

Сэм Мпута, к сожалению, при его огромной значимости для героев, появляется в романе всего один раз. Что ж, искренне надеюсь, что в следующих книгах этот персонаж будет раскрыт более полно.

Понравилась сцена с попыткой обмана американского приватира. Это состязание морских умений двух капитанов, их проницательности и терпения, в то время как матросы сидят под палубой наготове и ждут только команды расчехлить пушки. За ней следует сцена напряжённой погони сквозь шторм, напоминающая гонку с «Ваакзамхейдом» в «Острове Отчаяния», с той разницей, что теперь Обри из жертвы сам превратился в преследователя. Забегая вперёд, кстати, скажу, что связанная со «Спартаном» сюжетная линия продолжится в «Каперском патенте».

Улыбнулся, встретив в тексте упоминание судьи Джеффриса, однажды приговорившего одного врача-ирландца к каторге на Барбадосе. Особенно это любопытно и потому, что Стивен — тоже врач и тоже ирландец, хоть и наполовину. Впрочем, не думаю, что это сознательно заложенная О’Брайаном отсылка.

И вот теперь я подхожу к кульминационной сцене «Оборотной стороны» — сцене у позорного столба, которая тем эмоциональным откликом, что она вызывает, делает из довольно проходного одиннадцатого тома одну из вершин цикла в целом. В своей психологической напряжённости этот эпизод по-божественному прекрасен. Здесь берёт за душу и намерение героя до конца испить чашу унижения и страданий (характерно, что он отказывается от предложенного опиума, способного превратить позор в невнятное воспоминание) и поразительная солидарность моряков, пришедших выразить своё уважение своему товарищу и защитить его честь и достоинство от гнусных нападок невежественной толпы.

— У нас тут четыре констебля, четыре уборщика и судебный курьер во дворе. Что мы с такой толпой сделаем-то?

— Выживем — заберу жену и детей и перееду на другой конец Эппинга.

— А они всё прибывают с реки. Вон те парни — с вербовочного тендера, с проклятыми абордажными саблями и дубинками, Господи помилуй.

Он увидел, что широкая улица заполнена тихими, внимательными людьми. Кое-кто в длинных плащах, кто-то в парадной одежде, некоторые — в повседневных сюртуках, но во всех без труда узнавались моряки. И офицеры — десятками, сотнями. Мичманы и офицеры. Баббингтон стоял прямо перед позорным столбом, сняв шляпу, и Пуллингс. Стивен, разумеется, Моуэтт, Дандас… Обри им кивнул, не меняя окаменевшего выражения лица, а в поле зрения попадали новые лица: Паркер, Роуэн, Вильямсон, Харви… Люди из далёкого прошлого, которых он едва мог назвать. Лейтенанты и коммандеры рисковали повышением, мичманы и помощники штурманов — своими будущими патентами, уорент-офицеры — продвижением по службе. <…> Джек услышал щелчок защёлки, а потом в мёртвой тишине громкий голос скомандовал: «Головные уборы долой!».

Это невероятно сильная сцена, и именно она делает решающий вклад в восприятие этой книги. Именно она позволяет назвать эту книгу прекрасной.